Специальный докладчик ООН по вопросу о положении правозащитников, Мэри Лолор
Дамы и господа, представители прессы,
По приглашению Правительства Республики Таджикистан, я посетила страну с официальным визитом в период с 28 ноября по 9 декабря 2022 года. Я благодарю Правительство Таджикистана за направленное мне приглашение и проявленное сотрудничество, которое позволило мне осуществить данный официальный визит.
Это мой второй визит в эту страну после моего вступления в должность. В ходе визита я встречалась с государственными служащими из различных министерств, в том числе из Министерства иностранных дел, Аппарата Президента, Министерства юстиции, Комитета по делам женщин и семьи, а также Министерства внутренних дел. Я также встречалась с представителями Парламента, Верховного суда, Государственного комитета национальной безопасности и Уполномоченного по правам человека. Мне также удалось посетить некоторых правозащитников, которые в настоящее время находятся в следственном изоляторе. Я встречалась с членами страновой группы ООН, членами дипломатического сообщества, базирующегося в Душанбе, а также с представителями региональных и международных правозащитных организаций.
Мне представилась возможность встретиться со многими энтузиастами и смелыми правозащитниками, в том числе с сотрудниками НПО, юристами-правозащитниками, журналистами и блогерами, а также участниками общественных движений. Я восхищаюсь их самоотверженностью и настойчивостью, а также упорной работой, направленной на создание справедливого и честного общества, основанного на верховенстве закона.
Я ездила в Худжанд и встречалась там с правозащитниками, работающими в Согдийской области, а также с местным представителем Уполномоченного по правам человека. Однако моя просьба о посещении Горно-Бадахшанской автономной области не была удовлетворена правительством.
Сегодня, 9 декабря, отмечается День правозащитника. В этот день международное сообщество отмечает принятие Декларации ООН о правозащитниках. А завтра День прав человека, посвященный принятию Всеобщей декларации прав человека. Эти два основных документа лежат в основе моего мандата и определяют объем прав правозащитников, чтобы они могли осуществлять свою деятельность без запугивания, репрессий, преследований, криминализации или любых других последствий.
Я считаю важным упомянуть, что в результате проведенных мною обсуждений, я обнаружила ограниченное понимание концепции правозащитников в Таджикистане. Я также с грустью услышала, что обращение к правозащитникам часто имеет негативный оттенок, а некоторые представители гражданского общества даже избегают называть себя правозащитниками. Я обсудила с Уполномоченным по правам человека, что принятие конкретного Закона о защите правозащитников могло бы, на мой взгляд, в значительной степени повысить осведомленность о тех, кто осуществляет законную и мирную правозащитную деятельность, и способствовало бы не только защите, но и принятию и признанию их в обществе.
В свете этих двух очень важных дат меня еще больше воодушевляют стойкость и мужество, проявленные представителями гражданского общества Таджикистана. Правозащитники во всех областях, включающих, помимо прочего, защиту экономических, социальных, культурных, гражданских и политических прав, экологические права, юридическую помощь, журналистскую, гуманитарную деятельность и многие другие, продолжают свою важную работу, несмотря на часто очень сложные обстоятельства.
В ходе бесед с государственными чиновниками я стала все больше осознавать сложную геополитическую и экономическую ситуацию, в которой сейчас находится страна. Давление, проистекающее из ситуации в Афганистане, войны в Украине, и напряженность в отношениях с Кыргызстаном, усугубляют деликатную геополитическую ситуацию и ситуацию в сфере безопасности, что накладывает отпечаток на политику и действия правительства.
События, произошедшие в ноября 2021 года в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО), негативно повлияли на общую ситуацию со свободой слова, свободой объединения и правом на мирные собрания в стране. Организации гражданского общества, работающие над такими вопросами, как свобода слова и свобода от пыток, сталкиваются с растущим преследованием со стороны государственных органов. Во многих случаях представителей НПО вызывали на допросы, а в некоторых случаях их телефоны и ноутбуки изымали для проверки без санкции суда. Таким образом, ситуация в автономной области оказала широкое влияние на способность гражданского общества действовать в стране и, похоже, обозначила переломный момент в отношении властей к ОГО в целом. Сожалею, что мне не удалось собрать информацию из первых рук о положении правозащитников в ГБАО.
В то же время я хочу подчеркнуть, что вышеупомянутые ограничения не освобождают правительство от международных обязательств в области прав человека, которые оно добровольно согласилось взять на себя. Я благодарю Правительство Таджикистана за предоставление отчетности перед договорными органами по правам человека и процесс универсального периодического обзора (УПО), а также за ответы на сообщения, направленные обладателями мандатов специальных процедур.
Меня обнадеживает тот факт, что был разработан Национальный план действий в области прав человека для реализации рекомендаций правозащитных механизмов ООН, но я по-прежнему обеспокоена медленными темпами процесса реализации, а также отсутствием подлинной содержательной консультации и полного вовлечения членов гражданского общества. Истинная приверженность правам человека должна быть продемонстрирована конкретными, ощутимыми шагами по их осуществлению. Я также хотела бы еще раз призвать Правительство предоставить своевременные и содержательные ответы на все сообщения, направленные мной и другими обладателями мандатов специальных процедур.
Меня также воодушевляет принятие Закона о борьбе с дискриминацией (Закон о равенстве и ликвидации всех форм дискриминации) в июле 2022 года, что является важным шагом в правильном направлении. Я призываю Правительство продолжать обеспечивать его комплексную реализацию при полном участии всех заинтересованных групп общества и других соответствующих заинтересованных сторон. Я также надеюсь, что Правительство сможет внимательно отслеживать взятые на себя обязательства, которые были мне озвучены в отношении того, что другие группы будут очевидно включены в Закон о равенстве и ликвидации всех форм дискриминации в ближайшем будущем в качестве оснований для защиты от дискриминации, включая женщин, живущих с ВИЧ, лиц ЛГБТИ и тех, кто отстаивает свои права.
Я также хотела бы подчеркнуть необходимость гораздо более активного и значимого участия гражданского общества в разработке нового законодательства и политики в целом. Чрезвычайно важно, чтобы при принятии решений были услышаны голоса всех, кого это затрагивает, в том числе путем обнародования проектов законов для комментариев и участия в прозрачных и конструктивных консультациях со всеми частями гражданского общества, включая правозащитников, работающих над вопросами, которые могут рассматриваться правительством как «чувствительные».
В ходе моих дискуссий с различными заинтересованными сторонами я пришла к пониманию того, что сотрудничество между НПО и правительствомчасто бывает двойственным. С одной стороны, правительство вовлекло ряд НПО в рабочие группы по разработке нового законодательства и политик, таких как вышеупомянутый Закон о равенстве и ликвидации всех форм дискриминации, реформирование пенитенциарной системы, гендерное равенство, в мониторинговую группу Коалиции против пыток, по вопросам инвалидности и т. д. Все это похвально, и шаги предпринимаются в правильном направлении. В то же время, многие из тех же правозащитников и НПО сообщали о том, что с ними не советуются, что они находятся под значительным давлением и действуют во все более жесткой и непредсказуемой среде. Сюда входят правозащитники, работающие в отдаленных сельских и приграничных районах, а также члены Коалиции против пыток.
Некоторые защитники даже не хотели встречаться со мной лично, опасаясь возможных репрессий в будущем. Я хотела бы подчеркнуть, что доступ к Организации Объединенных Наций и сотрудничество с ней, включая ее органы и представителей в области прав человека, никоим образом не должны ограничиваться. Те, кто сотрудничает с ООН и ее различными структурами по вопросам прав человека, должны иметь возможность делать это, не опасаясь актов запугивания, репрессий или любых других негативных последствий для себя или членов своей семьи.
Теперь я хотела бы выделить некоторые из наиболее тревожных закономерностей, которые я наблюдала во время своего визита.
Во-первых, как упоминалось ранее, мало кто понимает термин «правозащитник»: Кто они? Что они делают? Как их распознать? Согласно Декларации ООН о правозащитниках (статья 1), «Каждый человек имеет право индивидуально и совместно с другими продвигать и бороться за защиту и реализацию прав человека и основных свобод на национальном и международном уровнях. ”
Во-вторых, правозащитники считают, что их озобоченности в достаточной степени не учитываются в ходе таких ключевых дискуссий, как находящийся, в настоящее время, на рассмотрении проект Закона о некоммерческих организациях.
В-третьих, в некоторых случаях правозащитников причисляют к экстремистам, террористам и/или иностранным агентам. Закон о противодействии экстремизму, Закон о борьбе с терроризмом и статья 307 Уголовного кодекса – вот три законодательных акта, которые используются для привлечения к уголовной ответственности и ареста правозащитников. Хотя я понимаю проблемы, с которыми сталкивается правительство в отношении безопасности и террористических угроз; правительство должно признать, что правозащитники не являются врагами, что они также работают на благо мирного, законного и справедливого общества, и их не следует смешивать с настоящими экстремистами и террористами.
В-четвертых , я слышала сообщения о чрезмерном количестве проверок и неофициальных допросов правозащитников. В то время как Налоговый комитет может проводить проверки каждые два года, а Министерство юстиции – каждые три года, Государственный комитет национальной безопасности может проводить проверки в любое время. Во время моих встреч с правозащитниками я отметила , что особенно на тех, кто занимается такими темами, как события в ГБАО, оказывают давление бесчисленные визиты, вопросы и проверки со стороны властей.
В-пятых , правозащитники и их НПО сталкиваются со значительно возросшим административным бременем, что может оказать разрушительное воздействие, особенно на небольшие, не имеющие достаточных ресурсов, низовые организации. В связи с этим я заметила два тревожных требования:
- Во-первых, поправки к Закону об общественных объединениях, принятые в 2015 году, требуют, чтобы все общественные объединения сообщали Министерству юстиции о получении грантов и другого финансирования из иностранных источников . Требование к отчетности реализуется через уведомительный порядок с использованием утвержденной государством формы отчетности. Это налагает дополнительную административную нагрузку на НПО и потенциально может быть использовано для обвинения их в финансировании экстремизма. Это также может препятствовать доступу НПО к финансированию и может привести к полному прекращению их деятельности.
- Во-вторых, Закон далее предусматривает, что в соответствии с Законом о борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма,регистрирующий орган должен сообщить Агентству финансовой разведки (Национальный банк) в случае сомнения или наличия достаточных оснований подозревать, что общественная организация является прикрытием для сбора денежных средств террористических или экстремистских организаций либо действует как проводник для финансирования терроризма или экстремизма. Однако формулировка «в случае сомнения» расплывчата и, учитывая нынешний политический климат в Таджикистане, может использоваться для ограничения деятельности организаций.
Независимость судебной власти, адвокаты по правам человека
Независимость судебной власти имеет решающее значение для демократического общества и верховенства закона. Хотя независимость судебной власти формально прописана в Конституции и других соответствующих правовых актах, я слышала много опасений по поводу отсутствия независимости судебной власти как в результате определенных аспектов законодательства, так и из-за вмешательства других ветвей власти, особенно исполнительной, а также других частных и партийных интересов. Это напрямую влияет на способность правозащитников добиваться справедливого судебного разбирательства и адекватно представлять интересы клиентов.
Я слышала много опасений по поводу того, что судьи не могут самостоятельно принимать решения по рассматриваемым ими делам, но подвергаются давлению со стороны органов безопасности, а также интересов местного бизнеса. До моего сведения было доведено дело одного судьи, которому в настоящее время грозит уголовная ответственность из-за его независимой позиции.
Судьи назначаются Президентом на определенный срок полномочий, что существенно влияет на их независимость. Юристы, намеревающиеся заниматься адвокатской деятельностью, обязаны пройти аттестацию Министерства юстиции через его квалификационную комиссию. Коллегия адвокатов (Союз юристов) рассматривает только первичные документы, но практически не играет никакой роли в аккредитации и контроле качества адвокатов, что делает их уязвимыми и зависимыми от исполнительной власти, в частности Министерства юстиции. Аттестации действительны только в течение 5 лет, после чего они должны быть продлены путем сдачи еще одного экзамена. Меня обнадеживает то, что в настоящее время между Союзом юристов и Министерством юстиции ведутся дискуссии о реформе квалификационного процесса юристов. Я настоятельно призываю Правительство передать функции, которые в настоящее время выполняет Квалификационная комиссия, под эгиду Коллегии адвокатов (Союза юристов). Эти ограничения разубеждают людей становиться юристами-правозащитниками.
Я также с большой тревогой услышала, что с момента принятия Закона об адвокатуре и адвокатской деятельности в 2015 году, количество адвокатов в стране значительно сократилось и, что есть несколько районов, где на данный момент нет практикующих адвокатов. Отсутствие достаточного количества адвокатов, усугубляемое оказываемым на них давлением, особенно на тех, кто занимается делами правозащитников или лиц, обвиняемых в терроризме или экстремизме, на практике приводит к тому, что очень сложно, а зачастую и невозможно, найти адвокатов, готовых представлять правозащитников.
Я слышала о нескольких случаях, когда адвокаты были связаны с клиентами по делам, по которымони оказывали им юридическую помощь. Я хотела бы напомнить правительству, что в соответствии с Основными принципами роли адвокатов, они не должны отождествляться со своими клиентами или делами своих клиентов в результате выполнения своих функций.
Некоторым адвокатам были предъявлены обвинения по статье 307 Уголовного кодекса за преступления, связанные с экстремизмом. После предъявления уголовных обвинений адвокаты больше не могут заниматься адвокатской практикой, даже если обвинения впоследствии снимаются и лица оправдываются.
Я также получала сообщения о несправедливых судебных процессах над правозащитниками. В соответствии с международным правом в области прав человека каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Пресса и общественность могут быть отстранены от наблюдения за судебными процессами только по ограниченному числу причин и только в той мере, в какой это строго необходимо. Судебные процессы, которые проводятся в местах содержания под стражей, де- факто исключая присутствие общественности или прессы, но без официального решения суда о проведении закрытого судебного разбирательства, по определению не соответствуют стандартам справедливого и публичного судебного разбирательства в соответствии с международным правом.
Свобода слова /положение журналистов, занимающихся правами человека
Я глубоко обеспокоена очевидным подавлением инакомыслия, в том числе того, которое считается неуважительным и не соответствующим ценностям, традициям и интересам страны. Мои встречи за последние две недели показали, что репрессии против независимых журналистов, работающих с правозащитниками, начались в 2016 году и достигли своего пика в 2021 году, после событий в ГБАО. По словам тех, с кем я встречалась, работать во время гражданской войны было легче, чем сейчас. На сегодняшний день количество действующих независимых СМИ составляет менее 10 изданий. Как правило, доступ к Интернету и информации ограничен, что позволяет государственным СМИ контролировать информацию, которой делятся с гражданами Таджикистана.
Мой визит в страну, к сожалению, показал, что журналисты и блогеры-правозащитники подвергаются различным преследованиям. За последние 6 месяцев около 20 журналистов и блогеров были арестованы и задержаны. На этой неделе мне удалось встретиться с некоторыми из них, кто находится в следственном изоляторе, и я обеспокоена тем, что им были предъявлены обвинения на основании недостаточно надежных доказательств после неадекватных расследований и судебных процессов, проходящих в закрытом режиме. Законы о предотвращении экстремизма и борьбе с терроризмом используются для преследования и криминализации правозащитников, которые являются независимыми журналистами, гражданскими блогерами и другими работниками СМИ. Некоторые из тех, кто освещал события в ГБАО, подверглись физическому нападению, а их оборудование было конфисковано. Кибератаки, запугивания, клеветнические кампании и домогательства также являются распространенными онлайн-практиками, используемыми против женщин-правозащитников в социальных сетях. Поддельный и/или интимный контент иногда распространяется в Интернете с целью разрушить или подорвать их репутацию и легитимность. Журналисты, которые также являются правозащитниками, сообщали о слежке, взломе и копировании их личных устройств.
Также отмечу, что частое возобновление аккредитации журналистов, работающих в области прав человека, в Министерстве иностранных дел не позволяет журналистам вести свою работу последовательно и независимо. В настоящее время новым журналистам или СМИ не предоставляется аккредитация.
Молодые правозащитники
Я также слышала, что молодые люди, интересующиеся правами человека, не могут легко получить доступ к информации или материалам, поощряющим их мирную правозащитную деятельность. Во время встреч с представителями офиса Уполномоченного по правам человека и Министерства внутренних дел, официальные лица упоминали о прогрессе в области образования по правам человека, но правозащитники сообщали, что в школах очень мало учебных материалов по правам человека, особенно на таджикском языке. Ситуация еще более усугубляется Положением Министерства образования, которое запрещает учащимся участвовать в деятельности НПО в учебное время.
Отсутствие участия международного сообщества
Я также встречалась и слышала о правозащитниках, которые в целях собственной защиты рассматривали возможность покинуть Таджикистан, хотя бы временно, ради безопасности себя и своих семей. Добираться до безопасных убежищ часто бывает опасно, и, согласно сообщениям, некоторые из них были принудительно возвращены в Таджикистан. Это явление, похоже, усугубилось после событий в ГБАО. Соответствующие стороны сообщили мне, что они работают с Рабочей группой ООН по насильственным и недобровольным исчезновениям по этому вопросу.
Тем, кому нужно бежать, часто нужна виза, чтобы добраться до безопасного места. Они также сообщают о возросших трудностях с получением экстренных виз и о том, что может быть даже сложно найти информацию о назначенном координаторе в посольстве по вопросам правозащитников.
Многие правозащитники жаловались на отсутствие значимого взаимодействия со стороны посольств и международных агентств. Они сказали мне, что чувствуют себя брошенными и вынуждены полагаться друг на друга в плане поддержки. Один правозащитник сказал, что чувствует себя оставленным наедине со своими проблемами.
Я хочу напомнить посольствам Великобритании и США в Таджикистане, что они должны выполнять руководящие принципы, изданные их правительствами по защите и поддержке правозащитников, а государства-члены ЕС должны соблюдать руководящие принципы ЕС в отношении правозащитников, где изложены шаги, которые они должны предпринять для этого. Тем не менее разочаровывающие отчеты правозащитников, с которыми я говорила здесь, говорят о том, что эти рекомендации применяются непоследовательно, а в некоторых случаях просто игнорируются.
Предварительные рекомендации:
- Я настоятельно рекомендую принять всеобъемлющий закон о защите правозащитников в соответствии с применимыми стандартами в области прав человека.
- Следует в значительной степени усилить независимость судебной власти. Судебные процессы должны проводиться справедливо, открыто и прозрачно, с доступом для национальных и международных наблюдателей в соответствии с международными стандартами.
- Все правозащитники, в отношении которых в настоящее время возбуждены уголовные дела, или которые были осуждены, должны быть немедленно освобождены.
- Независимые СМИ и журналисты должны иметь возможность работать и расследовать любые вопросы, касающиеся прав человека, не подвергаясь какому-либо давлению, запугиванию или криминализации. Власти должны поддерживать независимые СМИ. Это способствует международному доверию к сообщениям правительства, чего не делают контролируемые государством СМИ.
- Гражданское общество, в том числе правозащитники, должны иметь возможность действовать свободно, без необоснованных ограничений, чрезмерного административного бремени, угроз или любых других форм преследования. Правозащитники являются ключевыми союзниками в построении справедливого общества и обладают огромным опытом, которым могут воспользоваться все слои таджикского общества.
- Если Правительство Таджикистана не будет содержательно взаимодействовать с 70% разнообразного и непредубежденного населения в возрасте до 30 лет и не предоставит им свободный доступ к независимой информации, включая материалы по правам человека, то это будет способствовать невежеству и экстремизму.
- Посольства, представительство ЕС и международные организации, включая ООН и ОБСЕ, должны и далее демонстрировать солидарность и укреплять доверие к правозащитникам, в том числе встречаясь с ними наедине или публично, приглашая их на свои мероприятия, посещая их офисы, повышая осведомленность об их роли и наблюдениях за судебными процессами. Укрепление необходимого доверия с правозащитниками не произойдет в одночасье, но посольства и международные организации должны постоянно стремиться к этому.
В марте 2024 года я намерена представить свой отчет в Совет по правам человека, содержащий все мои наблюдения и рекомендации, сделанные в ходе моего визита в Таджикистан. Тем временем, я рассчитываю на дальнейшее сотрудничество со стороны соответствующих органов.
Спасибо.
